-Сосед то наш, со второго этажа, совсем умом тронулся. Самому восьмой десяток пошел, а он молоденькую в дом притащил, — сетует одна из соседок на лавочке во дворе пятиэтажного дома.
-И то верно, — вступилась в разговор другая, — я ему говорю, разуй глаза, старче, боярыня твоя днем сопли тебе вытирает, а по ночам на свидания бегает, сама видела. Вот все жилы из тебя повытаскивает, на тот свет отправит, а сама завладеет твоими законными метрами.
-Да ты что? Так и сказала?
-И сказала, а чего мне его бояться.
-А он? — привстали с лавочки любопытные подружки.
-А он говорит, голуба, завидуешь ты чужому человеческому счастью. Так-то вот!
Вот уже с год Афанасий Петрович Бессеребренников является объектом язвительных насмешек и бурных обсуждений своих соседок. Те даже участкового вызывали, чтобы тот разобрался в опасной сложившейся ситуации.
-Ну чего, когда будем нахалку выселять? — кинулись к нему женщины, лишь только блюститель порядка вышел из подъезда. Тот только руками развел:
— Это их личное дело, девушка ни на что не жалуется, дедушка тоже, а потому привлекать их к ответственности не за что.
И тогда решили соседки действовать сами, хитроумный план выдумали. К Фросе Скоробогатовой правнук приехал пожить. Недавно с женой развелся, все бывшей своей, да ребятенку оставил, а сам без угла остался. Вот сердобольная старушка его и приютила на время, пока другую себе не найдет.
И подговорили они Юрку этого, значит, Натку у Афанасия из-под носа увести. Чтобы тот прочувствовал, какая она. Девчонка эта, Юрию, конечно не годится, так, поматросит и бросит. Зато старику руки развяжет и даст на старости лет спокойно пожить. Эвона, какие сообразительные!
А Юрка че, Юрка ниче, согласился!
-У нее, — говорит, — фигуры нет, больно тощая… Но глаза, как у коровы, большие и с длинными ресницами. Сойдет!
И стал он перед Наткой расшаркиваться!
Бежит она с работы, а в руках два тяжелых пакета с продуктами несет, видать, аванс получила или пенсию дедову. А он путь ей перерезал, пакеты из рук вырвал, до двери проводил. И стоит, пальцем в щеку себе тыкает, на поцелуйчик намекает. А та брови нахмурила:
-Не надо мне больше помогать, Юрий Андреевич, и ходить за мной не надо.
Так и скрылась в дверях — неблагодарная…
Но в другой раз наш Юрок подготовился, ночью клумбу городскую обнес, а то, что шипы у роз, не подумал, все пальцы до крови разодрал. Букет в газетку завернул, руку бинтом обмотал, стоит у дверей подъезда, поджидает.
Шла, шла девушка себе, и остановилась перед ним, как вкопанная.
-Это тебе, — протянул незадачливый ухажер цветы и улыбается во все свои, начищенные зубным порошком, тридцать два зуба.
-Зачем? — недоумевает она.
-Просто так, — отвечает мужчина.
-Не надо мне просто так, — от возмущения дунула Натка на непокорную прядь, выбившуюся из прически, — Вы бы лучше бабушке своей, Ефросинье Ивановне, почаще цветы дарили. Может, она хоть улыбаться научится! А то слышу я, как Вы на нее кричите: то она встала не там, то села не так… Нельзя же так, Юрий Андреевич, она ведь Вас приютила, приголубила, всю душу Вам отдала, а Вы?…
-Ну, ты это, — спешился новый сосед, — учить она еще меня будет, сопливая. Не учи ученого!
Обиделся, неделю к Натке не подходил. Но на бабку свою кричать перестал, стыдно стало, задумался, али осознал чего, уж и не знаю…
Но через неделю злость его на Натку прошла, купил он два билета в консерваторию, как старушки ему присоветовали. Выждал девушку, подошел к ней с победным видом:
-На-ко, вот! Зацени!
-Что это?
-Билеты на концерт!
-Ах, вон оно что. Только я классическую музыку не понимаю. И вообще, мы в этот день, с Афанасием Петровичем в цирк идем.
Поди ж ты, опять отшила!
И чего только Юрий не делал, чтобы завладеть вниманием девчонки, а все не то. И в кино звал, и в ресторан, и на качели-карусели, та ни в какую.
А тут одинокая женщина с ребенком с пятого этажа, Эвелина Курочкина, мужчиной заинтересовалась. Он ей как-то коляску помог наверх затянуть, а она его на чай пригласила. С тех пор Юрий и стал к ней на сладкий напиток хаживать, вечером зайдет, а утром выходит. Совсем от рук бабы Фроси отбился и про Натку напрочь забыл.
-А че, Натка, — говорит, — колючая она, словно ежик в тумане, ни с какого бока к ней не подъехать, ни подойти. А Эвелина сладкая и мягкая, словно тульский пряник.
Какой он такой, тульский пряник, никто не знал. Но большая часть мужского населения подъезда с Юрием была согласна: Эвелина — роскошная. Только фамилия к ее имени не очень подходит, но ничего, вот женится на ней Юра, и станет она Эвелиной Булочкиной.
Так и вышло, бывшая Юрию Андреевичу сынишку подбросила, а сама сказала, что будет свою личную жизнь устраивать. Эвелина то их обоих к себе и пригребла. Поженились они, и стала Курочкина — Булочкиной. А Юрик остепенился, поди ж теперь, отец двоих пацанов. А вскорости жена ему и дочку подарила!
А Афанасий Петрович прихварывать стал, да так, что однажды скорая его в госпиталь увезла.
Деда нет, а девчонка в его отсутствие кавалера привела, молодой мальчонка, года на два младше ее. Ух, бесстыжая!
Собралась «Комиссия Отца Денисия»: Фрося там, Мария, Анна и Аделаида. Бульончика куриного наварили, апельсинов купили и к Петровичу отправились, глаза ему на правду открывать.
Решили подойти к энтому делу деликатно, издалека начали. Как здоровье де, как настроеньице, давно ли Натка наведывалась?
-Натуся? — обрадовался старик, — так недавно виделись, каждый день бывает. Вы бы это, не носили мне ничего, нас тут и так хорошо кормят. К тому-же Наташенька моя меня домашними деликатесами балует. Ручки у нее золотые!
-А кто она тебе, жиличка твоя? — не унимаются посетительницы.
-Последняя моя любовь, — торжественно провозгласил старый проказник.
-Наташенька, говоришь, — те в ответ, — а про жену свою, Зинаиду Степановну, уж и совсем призабыл. А как любила тебя, окаянного. Всю свою жизнь верой и правдой тебе служила, пылинки с тебя сдувала. А ты?!
-А что я, — удивился больной, — не забыл я свою Зиночку и не забуду никогда. Славная была женщина, вот только деток Бог нЕ дал нам.
-А с Наткой у тебя деткам откуда взяться? Ежели только в подоле тебе принесет.
-А хоть и в подоле, — рассмеялся дед, — лишним рот не будет.
-Так ведь она, бесстыжая, пока ты тут на казенных харчах бока отлеживаешь, этим вопросом уже и занимается. Молодой человек у тебя в квартире поселился, вот!
-Дождался? — хитро сощурила глаза Аделаида.
Она самая молодая из женщин, и на Афанасия когда-то виды имела. Да только он ею пренебрег. А потом…
Девоньку, вон, с улицы в квартиру приволок. А квартирка хорошая, двухкомнатная, а хозяин наследников не имеет. Вот бы Аделе такой кусок перепал, для внуков ее, а поди ж ты, не обломилось.
-Знаю я все, — тихо ответил Афанасий, — брат это ее. Долго она его искала, ведь когда от них мамка их непутевая отказалась, оба они в детдом попали, там их и разлучили. Да вы садитесь, долгая эта история, но вам я расскажу. А то так и уйду на тот свет, унесу свою тайну, а вы Натке всю жизнь испоганите.
Приутихли бабоньки, расселись, все стулья по палате собрали, да на соседней, пустой кровати, расположились.
-Зиночка моя очень детей хотела, сколько по врачам бегала, в санатории ездила, да все никак. И стала она меня упрашивать ребеночка из сироткиного дома взять. А я молодой был, бесшабашный, не до того. Все тянул с ответом, думал, может, вот-вот свое дитя рОдится.
Тогда Зина поваром в приют для детей устроилась. И понравилась ей одна девочка, да так, что мочи нет, Надеждой ее звали. Хотела жена ее удочерить, да только та уже взросленькая была, я не схотел. Сказал, что если и брать, то совсем малютку. Годы шли, девчонка из детдома выпустилась, у нас уже возраст вышел, и Зинаида притихла, только, знаю я, что с Надей она переписывалась.
И однажды Зина сказала, что Надежда с двумя малолетними детьми осталась, помощь ей нужна, одна, без мужа, без родственников, не выдюжит. А я тогда заначку из под матраса вытянул, да молча на стол положил.
Зина хотела Наденьку у себя приютить, а я, дурак, против был. Эх, если б знать тогда, что Надина жизнь по наклонной пойдет.
Родственники мужа Надюху из дома выгнали, сняла она комнату на те деньги, что Зинаида ей послала. А там компания плохая, по вечерам в общей кухне собираются и стресс, знамо как, снимают. Вот так и Надя научилась вместе с ними расслабляться.
-А ты откуда это все знаешь? — полюбопытствовала Анна.
-Да оттуда и знаю, перед смертью Надежда письмо Зинаиде отправила, в котором описала всю свою несчастную жизнь. И как детей своих, Наташу и Диму, в детдом сдала. И адрес того заведения, чтобы Зина сироток в беде не оставила. Да только поздно уже было, не стало Зины. А письмо я два года назад в ее шкатулке обнаружил. Все боялся открыть ее, серьги ее там лежат, кольца. А у меня сердце кровью обливалось при виде Зиночкиных вещей. А когда решился и письмо нашел, сразу по тому адресу поехал, который Надежда оставляла.
Вот там я Натусю и нашел, и скоро к себе забрал. Нету у меня наследников, пусть хоть она наследницей будет. Виноват я дюже и перед Зиной, и перед Надей и перед Наточкой. Решил исправить все на старости лет, авось, Господь меня и простит, смилостивится!
-Так вона оно что, — схватилась одна за голову, другая за сЕрдце, — только чего ж ты нам сразу все не рассказал, лукавый!
-Да вы и не спрашивали, — ответил Афанасий, — еще и милиционера на меня натравили. Обиделся я, столько лет бок о бок прожили, а вы вот так…
-Ты уж прости нас, Афанасий Петрович, — перекрестилась баба Фрося, — не со зла мы, как лучше хотели. А ну как на ее месте аферистка какая оказалась бы? А? Что тогда?
Вот так соседки узнали тайну своего соседа со второго этажа. И с тех пор больше ни-ни, не ссорились. А напротив, помогали друг другу во всем, в чем могли.
Афанасий еще пожил, названную внучку замуж выдал, гуляли всем подъездом.
Вот такая она, его последняя любовь!
Источник: interesnoje.ru
