Утро началось весело. За стеной, в комнате свекрови, началась какая-то подозрительная утренняя активность, там что-то падало, гремело, потом торопливые шаги протопали в прихожую, затем – на кухню, и обратно в комнату. Затем эти же шаги протопали ближе. Ба-бах! Дверь в их с Вадимом комнату распахнулась чуть не с ноги. В дверях стояла разозленная свекровь и только что дым из ушей не пускала.
— Где мое кольцо?!! У меня кольцо пропало, бабушкино, дорогое. Кто из вас брал мое кольцо?!! Катя?!!
Ну да, конечно, Катя. Не Вадим же взял поносить. А кто еще виноват – однозначно невестка!
Катя подняла голову от подушки, окинула взглядом свекровь и вздохнув, села, прикрываясь одеялом. А что, они в своей комнате, и уж всяко не сказки друг другу по ночам рассказывают! И на ней сейчас под одеялом – ничего нет! И это пусть свекрови будет стыдно, а не ей – нечего врываться так рано, когда молодые еще спят. А потом, все равно вставать пора, да и поспать больше любимая мамо не даст.
— Татьяна Васильевна, какое еще кольцо?!! Я ничего у вас не брала, — начала оправдываться Катя, — и потом, я даже в комнату вашу не захожу, как я могла там что-то взять?
Но свекровь не слушала. Ноздри ее гневно раздувались, она уже назначила Катю виноватой и не собиралась менять свое мнение:
— Только ты могла его взять! Вадичка мой в жизни чужого никогда не возьмет, он не так воспитан. Это ты – я точно знаю!
— Татьяна Васильевна, я ничего у вас не брала, хотите верьте – хотите нет, — устало произнесла Катя, и уже не стесняясь свекрови, встала, накинула халат и пошла в ванную умываться.
Понятное дело, свекровь ей не поверила, и за завтраком сверлила Катю подозрительным взглядом. Что, впрочем, не мешало ей отдавать Кате распоряжения:
— Вадику кашку подогрей – он холодное не любит! А ты носочки Вадичкины на батарею положила, он любит тепленькие по утрам одевать?!! Он такой слабенький у меня, все время простужается где-то. Постоянно носом шмыгает. Ты сегодня во сколько будешь? А что так поздно? Ладно, тогда продуктов не забудь купить, ужин я, так и быть, сама Вадичке приготовлю.
Катя слушала ее вполуха и привычно выполняла утренние домашние дела. И думал про себя, кой черт ее дернул все-таки переехать после полугода встреч к Вадиму? Так хорошо все до того было. Встречи, провожания, цветы, ухаживания. Нет, Вадима она безусловно любила, но вот его мамаша — это что-то с чем-то. Только и слышишь от нее: Вадичек любит это, Вадичек привык вот так, Вадичек так не ест, Вадичек так не будет. Растение-мимозу из него своей любовью сделала. А ведь он мужик, ему семью создавать, заботится о ней. А он заботится ни о ком не умеет, просто не знает, как это — всю жизнь о нем заботились, холили, лелеяли дитятко, листику с дерева упасть не давали.
И еще слышалось в словах свекрови как подтекст: Вадичек у меня – самый лучший, а ты, тетеха деревенская, ему не пара. Вот и с кольцом этим, будь оно не ладно. Вадичка, значит, в жизни чужого никогда не возьмет, не так воспитан, а Катя, получается, плохо воспитана и тырит все, что плохо лежит? Так что ли? По свекровьиному мнению было именно так – только Катя могла взять это кольцо! Не на Вадичку же ей думать! А что Кате это кольцо на фиг никуда не вперлось – это свекровь понимать не желала.
— Вот, зараза такая, — думала Катя, — все утро испоганила с этим долбаным кольцом. Я не удивлюсь, если она в и моих вещах пороется, чтоб пропажу свою найти.
И как в воду глядела. Порылась, да еще как…
****
Отработав 12-часовую смену на заправке, уставшая донельзя, Катя зашла в «Магнит» за продуктами и с двумя большими пакетами еле доплелась до дома. Сгрузила продукты на кухне, открыла дверь в их с Вадимом комнату и обалдела. Дверцы шкафа были распахнуты и являли собой неприглядную картину. Все ее вещи были вывернуты с полок и кое-как запиханы обратно, а кое-что и запихивать не стали, и оно так и валялось на полу.
— Понятно, любимая свекровушка не поверила и решила устроить обыск, — огорченно осматривалась по сторонам Катя, — блин, хоть бы поаккуратней это как-то делала, что ли. А то вывернуть все вывернула, а аккуратно сложить – зачем? И ведь совести хватило по чужим вещам шарить! Зла не хватает просто! Ой, ешки-матрешки, — схватилась за голову Катя, — и так устала, как собака, еще и порядок теперь наводи.
Катя даже ругаться не пошла, знала, что бесполезно. Она ведь Вадиму официально никто, они только собираются пожениться, живет она здесь на птичьих правах, квартира – свекровина, так что возмутись Катя – и ее просто вышвырнут отсюда. А Катя Вадима любила. Ну, уж какого есть, не приспособленного к жизни, маменькиного сынка – но любила.
Нет, было у нее, конечно, и свое жилье – в пригороде. Там у ее родителей был большой дом, участок в двадцать соток, рядом — речка и песчаный пляж. Но после окончания техникума Катя устроилась работать на заправку кассиром-оператором и работала там уже третий год. Работа ей нравилась, квартиру в городе она снимала на пару с подругой, а к родителям ездила часто — помогать. Они уже старенькие у нее, а огород и участок большие, кто им еще поможет, кроме дочери? Вот и моталась к родным каждые два-три дня, благо было недалеко — двадцать минут на автобусе.
А потом в ее жизнь вошел Вадим, энергичный, красивый, веселый. Зарулил к ним на заправку что-нибудь холодненькое попить купить. Рассмешил Катю до слез, выпросил у нее телефончик, а вечером уже названивал вовсю. Так и закрутилось у них, стали встречаться, а потом Вадим уговорил ее переехать к нему, пожить вместе до свадьбы, притереться. И Катя согласилась, о чем уже не раз пожалела.
Сам Вадим не работал – учился. И как сказала любимая мамо: «Там же, в техникуме, такие нагрузки! А у Вадика такое здоровье слабое. И вообще он у меня такой хрупкий! Пусть пока учится, проживем как-нибудь, успеет еще наработаться!».
Ага, детина под два метра ростом и весом под сто килограммов – такой слабенький, хрупкий…Как хряпнет чем-нибудь – только хрупнет! Но насморк у него и правда был часто, это и Катя заметила.
А еще, чтобы хоть как-то окупить свое проживание, Катя взяла на себя покупку продуктов. Работала она 2/2, смены были по двенадцать часов, да и потом пока передашься напарнице, поэтому зачастую приходила поздно, так что еду готовили они попеременно со свекровью. А Вадик учился…
Поначалу Вадим помогал, встречал Катю у дома, потом они вместе шли в супермаркет и он нес тяжелые пакеты домой. Но в последнее время он стал где-то пропадать вечерами, и Катя уже не видела от него никакой помощи, приходилось самой тяжести таскать. На вопрос, почему не встретил и не помог, Вадим всегда находил оправдания: не видел или не слышал звонка, на другом конце города у друга был, спал и тому подобное.
Катя уже начала подуставать от подобного потребительского отношения и все чаще думала: а оно мне надо? К тому же в быту Вадим был очень привередлив, капризен, спасибо мамочке, и постоянно требовал чего-то от Кати. И все чаще прорывалось: а мама не так готовила, а мама не так делала, а мама не так деточку в попу целовала…
Вот и сейчас он то ли не слышал телефон, то ли занят был, то ли просто проигнорировал звонок – но Кате пришлось самой тащить домой тяжелые сумки. А Вадима дома не было и где его носило – неизвестно. Катя набрала его раз, другой – телефон абонента был недоступен.
Катя разобрала продукты, убралась в комнате, потом наскоро попила чаю и легла – устала за сегодня ужасно. Среди ночи почувствовала родное, теплое плечо под боком, прижалась к нему и снова уснула. Завтра выходной – выспится, уберет квартиру, постирает. К родителям решила завтра не ехать – дома дел много накопилось…
Утром Катя встала, приготовила завтрак, Вадим просыпаться не пожелал, ему на учебу было к 11, и Катя решила пока закинуть вещи в стирку. А там и за уборку приняться. Она подняла с пола Вадимовы джинсы, встряхнула их и решила на всякий случай проверить карманы, а то вдруг там что важное завалялось. Завалялось, да. Из маленького кармашка для часов на руку Кате выпал маленький пакетик с белым порошком внутри. Катя сначала даже и не поняла, что это такое. Посмотрела пакетик на свет, повертела в руках, и тут до нее дошло, что она держит в руках:
— Да ладно… Не может быть! Вадим не наркоман! Я бы заметила! – мысли спугнутыми птицами метались в Катиной голове, — может, это и не наркотик вовсе, — и тут же обрывала саму себя, — ага, это соль. Дура! А как проверить?
Где-то когда-то она читала, что если попробовать кокаин на вкус – он горчит, и еще от него язык немеет. И Катя решилась. Осторожно открыла пакетик, взяла чуть-чуть порошка на палец, поднесла к губам, лизнула и сморщилась. Фу, гадость какая! Кончик языка тут же слегка онемел.
Катя потрясенно выдохнула:
— Значит, и правда, наркота. Кокаин! Что же делать? Что делать?!!
Потом встряхнулась, взяла себя в руки, аккуратно положила пакетик в кармашек, повесила джинсы на стул и пошла на кухню. Думать.
Налила себе чаю, отпивала маленькими глоточками и думала. Вспоминала. И какой Вадим веселый и добрый, энергичный, уверенный в себе, а временами – как будто его из розетки выдернули – подавленный, глаза мутные, как с похмелья. Зрачки у него часто расширены, не любит яркий свет, носит темные очки. А еще пьет много воды, плохо спит, у него часто бывает бессонница и он может всю ночь за компом просидеть. И этот его постоянный насморк. Значит, на этой гадости он уже давненько.
А деньги на наркоту где он берет, интересно? Неужели любимая мамо снабжает и даже не спрашивает, зачем ему такие суммы – кокаин ведь дело дорогое. Но, зная свекровь, она своему любимому Вадичке стопицот оправданий придумает. Начиная от: мальчику нужны деньги, и заканчивая: тебе, корове, цветы и подарки покупает. Хотя Катя подарков, да и просто знаков внимания от любимого давненько уже не видела. И продукты домой покупала опять же она, свекровь на это не тратилась – значит, могла и любимого сыночку повышенными дотациями снабжать.
Да, все сходилось. И кольцо это злосчастное скорее всего Вадим взял. А что, кольцо бабушкино еще, старинное, по словам свекрови – очень дорогое, и запросто могло обеспечить несколько доз. Только вот, что делать теперь ей, Кате?!!
А ничего не делать. Собирать вещи и уматывать отсюда, да побыстрее. Это сейчас он у матери кольцо украл, потом в Катин кошелек залезет, а потом что? Нет, она наркоманов содержать и обеспечивать не нанималась, нафиг-нафиг. И любовь такую, и Вадима, и свекровушку любимую – все нафиг. Довольно она Катиной крови за эти полгода попила. Вадима она любила, но жить с наркоманом – увольте. Не чувствовала Катя в себе таких сил. Ни жить с ним, ни вытаскивать его из этой зависимости. И сердце ее сейчас просто разрывалось от боли. И жить с ним как прежде уже не получится, и уйти, бросить любимого — тяжело. Любит ведь она его, заразу такую. Но наркотики…
— А если дети пойдут? Кого она может родить от наркомана? – Катю аж передернуло, — ни мышонка, ни лягушку, а неведому зверушку — не прыгает, не скачет, а горько-горько плачет. Нет, бежать, однозначно. Но хоть поговорить-то надо. Вдруг она, Катя, чего не так поняла? Ладно, вот сейчас Вадим проснется и поговорим.
А вот и он, легок на помине. Заспанный Вадим нарисовался в дверях кухни, захочешь — не сотрешь. Сел за стол, мутный, помятый, расхристанный весь какой-то. Катя встала, налила ему чаю, и не стала медлить, огорошив в лоб вопросом:
— Как давно ты на кокаине? – Вадим аж дернулся, поднял на нее ошарашенные глаза…
Последовавшая за этим некрасивая сцена только убедила Катю в ее решении: бежать и как можно скорее. Как бы она его ни любила, как бы сердце у нее не болело – бежать…
Вадим брызгал слюной, орал, что это не ее дело, и вообще, как она посмела рыться в его вещах, и это он только расслабляется так и в любой момент бросит, если захочет.
А на вопрос, чего ему не хватало, что он взялся за наркотики, ведь у него нет никаких проблем, есть где жить, есть любящая мать, и есть в его жизни она, Катя – она услышала, что его никто в этой жизни не понимает и никто в него не верит, ни она, ни мать. Что он такой! Ого-го какой! И что он всем еще покажет, какой он крутой, вот!
Катя молча выслушала, подождала, пока Вадим оденется и не уйдет – сбежит на занятия, яростно хлопнув дверью. И пошла собирать свои вещи. Быстро собрала свое нехитрое барахлишко в две спортивные сумки и задумалась: писать прощальную записку или не писать? Прощаться или не прощаться? И решила, надо. Чтобы потом не искал и не надоедал – умерла, так умерла. А уж, что и как написать – она найдет.
И она написала. Что уходит от него навсегда, что просит больше не искать ее и не беспокоить звонками. Что знает, о том, что это Вадим украл материно кольцо, и она не хочет и не может жить с вором и наркоманом. Катя не старалась в своей записке быть доброй или понимающей, еще чего! А если свекровушка первая записку прочитает – тем лучше, пусть узнает, кого она вырастила.
Оставив записку в их комнате, на столе, Катя оделась, взяла сумки и вышла, тихо закрыв за собой дверь. Ничего, поживет пока у Наташки, подруга согласилась ее приютить, пока Катя не найдет квартиру. Все образуется. Все у нее наладится. Будет когда-нибудь и на ее улице праздник. Встретится и Кате любимый человек, который не променяет ее на наркотики. А пока надо жить. А сердце… А что сердце? Оно глупое — поболит и успокоится. Уж лучше так, сразу, чем всю жизнь с наркоманом…
Автор: Pensionerka в запасе
