Городская штучка

— Алёнка, выходи! — звонкий веселый голос разбудил меня.

Ну кого там принесло спозаранку? Я вылезла из-под одеяла и посмотрела в окно. Никого.

— Алёнка, выходи! — голос звучал более настойчиво.

Я отвернулась от окна и легла на другой бок, натянув одеяло на голову. В густых кустах сирени, растущих вдоль дома, раздался шорох. Сон отступил и развеялся, словно дымка. Я резко перевернулась, открыла окно и прокричала:

— Для тебя я не Алёнка, а Алёна Геннадьевна!

Из кустов сирени вылез молодой парень и задорно прокричал:

— Ну, тогда я Григорий Степанович!

Достал! Я захлопнула окно…

***

Я родилась в этой деревне, на всю жизнь вписав ее название в паспорт. До десяти лет детство текло своим чередом. Мои родители трудились в поте лица, стараясь окружить меня заботой. Когда мне хотелось какую-то дорогую игрушку, папа брал на заводе сверхурочные. Если на предприятии не было сверхурочных смен, он искал любую возможность заработать. Мама и бабушка, словно соревнуясь в услужливости, исполняли все мои желания, терпели мои капризы. Так проходило мое детство.

Спустя два месяца после моего десятого дня рождения папа позвал меня и серьезно сказал:

— Алена, мы с мамой накопили денег и переезжаем с тобой в город, — он ненадолго замолчал, — Бабушку и друзей ты будешь видеть только летом.

Я крепко обняла отца и сказала:

— Ничего, летом так летом. А друзей я и в городе найду. Зато там ты будешь зарабатывать больше денег!

***

Мы переехали, оставив в прошлом прежнюю жизнь. Я быстро освоилась на новом месте и в новой школе. Время текло быстро, хотя тогда я этого не замечала. Последний звонок и выпускной подвели символическую черту — детство кончилось. После школы я без труда поступила в ВУЗ, сделав очередной шаг навстречу взрослой жизни.

Первое время я каждое лето ездила к бабушке в деревню и весь учебный год ждала этого. Но ближе к концу школы эти поездки стали тяготить меня. Я выросла, и многое поменялось — мне стало стыдно за мое происхождение. Эффектная и красивая девочка, звездочка и заводила класса не могла быть родом из маленькой деревни, которая отмечена не на каждой карте.

***

Однажды вечером родители зашли в мою комнату. Мама сказала:

— Алена, ты давно не ездила к бабушке.

Опять! Я оторвалась от конспекта и сказала:

— Да, верно. Но у меня тут новые друзья. У меня уже другие интересы. Мне не интересно у бабушки.

— Бабушка в последнее время много болеет, годы берут свое. Ей будет приятно, если ты будешь приезжать летом хотя бы на неделю.

Я поняла, к чему этот разговор, и с этим невозможно было поспорить. Я была избалованным ребенком, но уважала своих родителей и всегда шла навстречу. Да и бабушку я не видела три года. Закрыв конспект, я сказала:

— Хорошо. Летом поеду на пару недель.

***

Сдав сессию, я собрала чемодан, написала всем друзьям в соцсетях, что уеду на две недели, и поехала с папой на автовокзал. Дорога до деревни заняла пять часов, и уже в сумерках я выскочила из автобуса и пошла по проселочной дороге. Сзади я услышала быстрые шаги и обернулась. В надвигающейся темноте я увидела человека, шедшего размашистой неуклюжей походкой, которую я помнила с самого детства. Это был Гришка, наш сосед. Поравнявшись со мной, он остановился, посмотрел на меня и, ни капли не удивившись, сказал:

— Привет, Алёна!

— Привет, Гришка! — ответила я сухо.

— К бабушке приехала?

— Ага!

— Надолго?

— На пару недель.

— Завтра что делаешь? — Гришка посмотрел на меня с лукавым прищуром.

— Не знаю пока.

Я хотела закончить этот разговор и двинулась дальше по дороге. Гришка не отставал.

— Слушай, оставь свой телефон. Я позвоню завтра вечером. Можем на речку сходить.

— Думаешь, стоит? — я почувствовала, что в моем голосе звучит раздражение.

— Думаю, да! Сама ведь знаешь, не отстану.

Это была правда! Гришка отличался упрямством и всегда добивался своего. Я достала из рюкзака блокнот и карандаш и написала номер. Отдавая ему листок, я подумала про себя: «Поскорей бы прошли эти две недели!»

Гришка взял заветную бумажку, шутливо поклонился и быстро ушел по тропинке в свою сторону.

***

Первые несколько дней я привыкала к обстановке. Жизнь в городе наложила свой отпечаток — деревня мне казалась другим миром. Я навестила старых друзей, придя в компанию на большой костер, который по давней традиции жгли на берегу реки по субботам. Ребят, с которыми я играла в детстве, стало еще меньше, чем три года назад в мой последний приезд. Кто-то уехал на учебу, кто-то завел семью, кто-то уже лежал на кладбище. Я молча сидела с краю и чувствовала себя чужой. Только Гришка, со свойственным ему задором, пытался разговорить меня:

— И как там в городе? Какие новости?

— Да так, — ответила я уставшим голосом, — Все спешат куда-то, суетятся. Не так, как здесь.

— А нам некуда спешить… Правда? — сказал Гришка, обращаясь к ребятам.

По его настрою я поняла, что он сейчас начнет долгую речь, приправленную шутками и байками. Меня клонило в сон, да и слушать его у меня не было желания. Я попрощалась со всеми и пошла в сторону дома. Пройдя шагов сто, я почувствовала, как кто-то положил мне руку на плечо. Я не испугалась — это мог быть только Гриша.

— Я провожу тебя!

Я ничего не ответила и пожала плечами. Пока мы шли, он всячески пытался меня разговорить, узнать про мою жизнь, про учебу. Я односложно отвечала ему, стараясь дать понять, что не намерена поддерживать разговор. Дойдя до калитки, я его поблагодарила, вежливо попрощалась и быстро убежала в дом.

***

После посиделок у костра Гриша стал еще более навязчив. Он стал чаще проходить мимо моего дома. Я видела его утром и вечером, когда он шел на работу и обратно. Он всегда смотрел в окно, не пытаясь скрыть свой интерес. Меня это не беспокоило, но и никакого интереса к нему я не испытывала.

До определенного момента…

Однажды бабушка попросила найти в сарае старые горшки: у нас закончился газ в баллоне, и пока дядя Миша не съездит заправить его, приготовить еду можно было только в печи. Роясь в старом хламе, я наткнулась на свой велосипед. Старенький «Аист», уже покрывшийся ржавчиной, лежал под грудой старого тряпья. Каким же он казался мне большим в детстве…

Я достала велосипед и выкатила его из сарая. Как хочется прокатиться! Отнеся горшки на кухню, я быстро выбежала из дома, крикнув бабушке:

— Бабуль, скоро буду!

Накачав колеса и выкатив велосипед на дорогу, я села на него и поехала в сторону леса. Скользкая дорога, размытая дождями, петляла между невысокими зарослями кустарника. Я разогналась и ехала очень быстро, вспоминая, как гоняла на этом велосипеде по всей округе. Впервые с моего приезда в деревню мне было очень весело!

Из-за резкого поворота я не заметила большую выбоину. Велосипед попал в нее передним колесом и подпрыгнул, выбив руль из рук. Потеряв равновесие, я на полном ходу упала в глубокую лужу. Отойдя от шока, я пошевелилась, пытаясь понять, смогу ли я доехать до дома. Руки и спина были в порядке, а вот подвернутая ступня и разбитое колено левой ноги, похоже, поставили крест на моем самостоятельном перемещении.

Без посторонней помощи дойти до дома я бы не смогла. Позвонить бабушке? Ее телефон всегда в беззвучном режиме лежит в комоде, а достает она его только тогда, когда звонит моим родителям. Телефонов местных ребят у меня тоже не было — мы давно уже не поддерживали связь. Остается только Гриша. Он регулярно звонил мне, начиная с того момента, как я оставила ему номер.

Достав телефон, я позвонила. Гришка радостно заорал в трубку:

— Ооо, сама позвонила! Завтра снег выпадет!

— Мне сейчас не твоих шуток! Я упала с велосипеда и не могу сама идти.

Гришка убрал шутливый тон и серьезно спросил:

— Где?

— Дорога к горелому лесу, на повороте.

— Скоро буду!

***

Он пришел через полчаса. Не распыляясь на пустую болтовню, Гриша склонился надо мною, пощупал ногу и спросил:

— Сильно болит?

Я кивнула головой. Он без раздумий ловко взял меня на руки и понес в сторону деревни. Первые пятьсот метров он шел ровно, лишь сосредоточенно смотря вперед. Потом я стала чувствовать сильное напряжение в его руках — постепенно силы стали покидать его. Я ласково сказала:

— Поставь меня аккуратно, передохни.

Он молча поставил меня на землю, позволив опереться на плечо. Передохнув, мы продолжили путь. С остановками на отдых Гриша донес меня до дома. Зайдя со мной внутрь, он поздоровался с бабушкой, ничего не объясняя, положил меня на кровать и молча ушел.

***

После этого случая я стала по-другому смотреть на Гришу. Он по-прежнему так же махал мне рукой, проходя мимо моего дома. Он проходил всегда в одно и то же время, поэтому я старалась ждать его у окна. Из-за больной ноги я передвигалась с трудом и лишь махала в ответ. Я выходила на крыльцо, ища встречи с ним, но стараясь не показать своего интереса. При встрече Гриша продолжал весело болтать, шутить, балагурить. В его поведении ничего не изменилось, он не замечал моего внимания. Или не хотел замечать…

Перед самым отъездом я решила расставить все точки над «i». Дохромав до двери его дома, я постучала. Он высунул голову и поприветствовал меня. Я спокойным голосом прямо спросила:

— Ты не замечаешь моих знаков внимания?

— Почему нет? Замечаю.

— И?

— Что «и»? — сказал он добрым голосом — Ты меня не привлекаешь как девушка. Ты ленивая, не хозяйственная, не умеешь готовить. Ты городская штучка. Да и худая слишком… Даже воды с колодца не донесешь.

Почва ушла у меня из-под ног. Я чуть было не нагрубила ему, но, взяв себя в руки, спросила:

— Но ты же клеился ко мне с самого приезда!

Гриша мягко посмотрел на меня и сказал:

— Да не клеился я! Мне просто интересно было узнать, как люди в городе живут. Порасспрашивать. Да и поболтать я люблю. Ну, ты же не первый день меня знаешь. Мне скучно тут… Ребят мало осталось. А тут ты приехала. Да и это, Алён… я и сам думаю в город махнуть!

— Знаешь, Гриша, — я посмотрела в сторону. — Нечего в городе делать…

***

Вернувшись в дом, я достала паспорт и прочитала:

Место рождения: деревня К-во В-го района Л-й области.

Завтра я уеду отсюда, вернусь к учебе, закончу университет. У меня еще есть время, чтобы что-то поменять…

***

— Алёнка, выходи! — раздался звонкий голос.

Я, улыбаясь, выглянула в окно. Никого. Дразнящим голосом я прокричала:

— Для тебя я не Алёнка, а Алёна Геннадьевна!

Из-за кустов сирени, растущих вдоль дома, вышел мой любимый человек. Подойдя к окну, он мягко сказал:

— Ну что ж, привет. Тогда я Григорий Степанович.

—