— Вот, – Валя показала на здоровенного парня в наколках, который держал её за руку. – Знакомьтесь. Это мой мальчик Дима.
Родители в растерянности уставились на дочь, потом переглянулись.
— И сколько мальчику лет? – как можно вежливее спросил папа.
— Уже двадцать, — радостно улыбнулась дочка и добавила.- Он меня старше на целый год. Вот…
— Вот, значит, как… — Протянул папа, и ещё раз посмотрел на жену, ожидая, что, может быть, она что-нибудь скажет. Но та, словно язык проглотила, рассматривая густо разрисованные руки парня.
— Интересно… — Папа тоже стал рассматривать парня. Его больше удивляли формы парня, такое было ощущение, что этот Дима даже спит в спортивном зале, делая при этом жим лёжа. — А поднять шкаф мальчик сможет? Один, без поддержки?
— Какой шкаф? – спросил парень и с готовностью сделал шаг вперёд. – Вы только скажите, я с радостью. Я тяжести люблю поднимать.
— Скажите, Дима, а это всё смывается? – Наконец-то, промолвила слово и мама, показывая пальцем на наколотый череп, который наполовину выглядывал из-под короткого рукава футболки. – Или это всё навсегда?
Дима не понял вопроса и растерялся.
— Это навсегда, мама! – вспыхнула дочь. — Ну, что ты как маленькая?
— Навсегда… — грустно повторила мама. – Я понимаю, что все рисунки на теле, это своеобразные символы. Но череп… Что он символизирует?
— Он символизирует, что все мы смертны, — заученной скороговоркой ответил Дима и стал ждать нового вопроса.
— Понятно тебе? – отец внимательно посмотрел на мать. – Сколько мы до этого прожили с тобой, и не знали, что все люди смертны. А тут – раз — на правильную наколку посмотрели, и сразу поумнели. На этом теле, наверное, вся энциклопедия жизни наколота. А большие мышцы на теле человеку нужны для того, чтобы больше места было для рисования разных символов. Чтобы всё уместилось. Да, Дима?
Судя по растерянному лицу Димы, он опять чего-то не понял, и дочь встала на его защиту.
— Ну, что вы прямо, а?! Нашли о чём говорить при первой встрече? Тату что ли никогда не видели? Хватит, пап!
— Действительно! А чего мы всё на ногах стоим? – опомнился отец. — Накрывай на стол, мать, доставай из холодильника мою настоечку. Будем за символы Димкины пить! Он нам сейчас много чего расскажет! Судя по его глазам, ох , умный, он парень! Одно то, что он про бренность жизни знает, уже о многом говорит!
— Нет-нет-нет… — Дима, как на плакате, выставил руку перед собой. — Я не пью алкоголь. Совсем не пью. У меня тренажёры. И это… Я не про бренность сказал, а про смертность. То, что все мы смертны. Кстати, алкоголь укорачивает жизнь.
— Точно… — кивнул отец. – А про это у тебя на теле ничего нет?
— Нет… — растерялся Дима. – А зачем? Это же и так всем ясно.
— Не всем… Ну, ладно, значит, сок будешь пить. У нас этого соку – завались. Свой сок, с сада-огорода. Стоят банки с соком на балконе, а никто его не пьет. И зачем его закатывали? А оказалось — для тебя. Всё в это жизни делается не зря! Не просто так! Про это бы ещё наколку сделать…
— Да… Давайте, будем обедать… — мама потихонечку стала приходить в себя. – Посидим, поближе познакомимся.
— Нет, мама, мы торопимся! – воскликнула дочь. — Мы на минуточку заскочили. Я кроссовки возьму, и с Димой в зал. Тоже хочу красивое тело сделать. И на нём татушечки.
— Татушечки? – простонала мама. — Тебе-то зачем? Ты же девочка!
— Мама, не бойся, я черепа делать не буду. Я, чего-нибудь, девчачье сделаю… — Дочка схватила кроссовки, бросила их в рюкзак, и они с Димой исчезли.
Мать с отцом сели на диван и надолго замолчали.
— Да… — наконец-то сказал отец. – Вот и Дима в нашей жизни объявился… Жаль, что новое поколение совсем другое… Интересно, привыкнем мы к нему такому?
— А я к нему уже почти привыкла…
— Ты про Димку сейчас сказала, или про новое поколение вообще? Ты к кому почти привыкла?
— Я про Диму говорю.
— А я про новое поколение спросил…
И они опять замолчали.
