Лиде было четырнадцать лет, когда до их деревни докатилась война. Девочка жила с мамой и тремя сестрами в большом бревенчатом доме на окраине. Та зима была одной из самых холодных и снежных на памяти Лидии. Уже потом, рассказывая о тех событиях внукам, она будет непроизвольно сжимать руки в кулаки, пряча кончики пальцев, как будто они и сейчас чувствуют колкий холод внутри тонких, изношенных варежек.
В деревню недавно пришли советские войска под руководством К.К.Рокоссовского, готовящиеся к отражению нападения немцев.
Где были вражеские подразделения, насколько близко они подошли к деревне, жители не знали.
Но из соседнего села Алексеевка все чаще приходили погорельцы. Их дома разбомбило при очередном обстреле, и люди тянулись к родственникам в соседние деревеньки. Зима никого не щадила, не давала шансов выжить без крепкого дома и теплой печки. В Алексеевке жила и тетя девочки, Зоя Андреевна. Мама Лиды, Тамара, очень беспокоилась за сестру, написала ей несколько весточек, чтобы та перебиралась жить к ней, но от тети Зои не было ответа. Тамара уже хотела идти в Алексеевку сама, но накануне поранила ногу топором, пока рубила дрова. Нога ныла, ходить было больно, и Тамара понимала, что до сестры просто не дойдет.
Тогда она решила отправить к тете Зое свою старшую дочь, Лиду. Шустрая и смышленая четырнадцатилетняя девочка была внимательной и осторожной. Тяжелая жизнь рано забрала у девочки детство, наделив взрослыми заботами.
-Лида!– вечером, сидя у теплой, большой, давно небеленой печки Тамара нежно провела рукой по Лидиным худеньким плечам, поправила туго заплетенные косички. – Ты шустрая, сходи в соседнее село, забери тетю Зою, что-то неспокойно мне на душе. Если выйдешь завтра утром, то к вечеру уже дойдешь до Алексеевки.
Лида не боялась ходить одна по лесу, еще маленькой девочкой она исходила все окрестности вместе с отцом. Потом, когда он ушел воевать, то часто сама или вместе с сестрами ходила в Алексеевку к тетке.
Но немцев она боялась, до дрожи, до темноты в глазах. Родственники рассказывали, что происходило в соседних деревнях, где уже хозяйничали фашисты.
Девочка молча кивала, слушая наставления матери, потом забралась на печку, где уже спали две младшие сестры, прижалась к ним и уснула.
А мама, сидя у окна и глядя в кромешную тьму, слушала ровное дыхание дочерей.
Утром Лида быстро съела кусок хлеба и половину картофелины, которые дала ей мама. Девочка надела свое старенькое пальтишко, повязала платок, прыгнула в высокие валенки. Они были ей великоваты, но зато не давали снегу проникнуть внутрь и намочить ноги в высоких сугробах. Мама крепко прижала дочь к себе, осыпала поцелуями личико, перекрестила ее и со слезами открыла скрипучую дверь.
-Иди, девочка моя! Иди, родная!
-Не плачь, мама! Все будет хорошо! – как можно тверже сказала Лида. – Завтра к утру вернемся. Только бы тетя Зоя по снегу дошла, ноги-то у нее больные…
Быстро выскочив за дверь, Лида побежала за ограду, вдоль забора дошла до склона горки, на которой и стояла их деревня. Теперь главное быстро пройти поле, а уж в лесу ее никто не заметит.
Лида шла, то и дело оглядываясь и проваливаясь в снег. Мороз кусал щеки, щипал нос, но девочка не замечала холода, с трудом пробираясь по сугробам.
На поле ее было хорошо видно. Движущийся комочек мог заметить кто угодно и остановить девочку. Но все обошлось. Она быстро дошла до леса и скрылась из глаз.
Мама еще долго смотрела в окошко, шептала молитвы и тихо всхлипывала. Где-то вдалеке слышались глухие раскаты артиллерии.
Потом Лида долго шла по лесу, внимательно оглядываясь по сторонам, осматривая снег под ногами, боясь найти чьи-то чужие следы. Но пока все было тихо. Легкий ветерок сбрасывал с ветвей тяжелый снег, который, падая вниз, разлетался в мелкую пыль и осыпал девочку серебряными бусинами. Лида остановилась немного передохнуть. Она раскрыла ладошку и подставила ее под луч света. Снег вспыхнул яркими искрами. Лида дунула на него. Искорки полетели в разные стороны.
Ладно, нужно идти дальше. Уже вечерело. Высокие сугробы мешали передвигаться быстро. Лида потеряла много времени, пробираясь по заваленному сухостоем лесу. Она уже выбилась из сил и очень хотела есть. То, что дала мама с собой, девочка уже съела. Тогда Лида наклонилась и, зачерпнув варежкой снег, стала есть его. Снег растекался во рту, приятно остужая небо, но потом холодными иглами впивался в зубы, пронзая их до самых десен. Было очень больно. Лида замерла, пытаясь перебороть боль. И тут вдруг она почувствовала доносящийся откуда-то запах табака. Нет, ей не показалось. Где-то явно курили. Лида резко прыгнула в сторону, прижалась к широкому стволу березы и стала внимательно осматривать лес.
В вечерних сумерках стволы сливались друг с другом, темнота сгущала краски, стирая очертания и силуэты и оставляя лишь намеки и догадки.
Лида не знала, что ей делать. Если запах так явственно ощущается уже здесь, значит люди близко. Но в какой точно стороне, сказать сложно. Нигде не было видно огоньков от костра, не слышно ни единого звука.
И тут на плечо девочки опустилась чья-то рука. Сердце бешено застучало, Лида быстро обернулась, выставила вперед кулаки, стараясь не закричать и готовясь к нападению.
Но перед ней стоял всего лишь мальчик, в лихо надвинутой на бок шапке, рваном тулупчике и серых валенках. Он быстро прижал палец к губам, веля девочке молчать.
Лида подчинилась. Мальчик тем временем начал активно жестикулировать, показывая, что нужно идти влево. Лида кивнула. Они медленно и осторожно, след в след, двинулись в ельник.
Лида не знала, почему она доверяет этому оборванцу. Может быть, потому что он такой же ребенок, как она, а, может быть, что-то внутри просто подсказывало, что он не причинит ей вреда. Он был немного похож на Павла, соседа тети Зои. Но тот был как будто поменьше ростом, и лицо не такое серьезное.
Мальчик уверенно уводил ее вглубь елового леса, внимательно прислушиваясь и осматриваясь вокруг. Лида постоянно оглядывалась, стараясь запомнить дорогу, приметить хотя бы что-то, что помогло бы ей в случае чего вернуться назад.
Вдруг мальчик остановился и жестом велел Лиде сделать то же самое. Он осторожно раздвинул ветки высокой ели впереди себя и показал на что-то рукой.
Лида посмотрела в указанном направлении и быстро зажала рот рукой, чтобы не закричать. Там, впереди, были видны сделанные из срубленных еловых веток шалаши. У шалашей сидели люди. Их силуэты едва угадывались при скудном свете восходящей луны.
Свои это или чужие, Лида не могла понять, но всем телом ощущала опасность. Она хотела взять мальчишку за руку, но не успела. Тот быстро отдернул руку и жестом позвал Лиду идти за ним.
Они отошли от странного лагеря на большое расстояние, и лишь потом мальчишка заговорил.
-Теперь все хорошо! Они нас здесь не найдут. Да не бойся ты, я свой, я из Алексеевки. Ты же туда идешь? Нужно было проводить, а то видишь, какие гости у нас… — неопределенно сказал он. – Уже третий день здесь стоят.
Скорее всего, Лида наткнулась на отряды фашистов, отправленные для поиска партизан. Такие отряды активно формировались командованием из специально обученных солдат.
-А откуда ты знаешь, что я в Алексеевку иду? – удивилась Люда. – И как нашел меня в лесу? А кто они, ну, те, в шалашах?
— Да знамо кто, — медленно протянул мальчик, снял шапку и почесал голову.
Лида, чувствуя, как страх снова заполняет ее изнутри, быстро вздохнула.
-А как тебя зовут? Меня Лида.
-А меня Павлик.
Лида удивленно смотрела на паренька.
-Павлик? А не тот ли ты Павлик, что рядом с Тихоновыми, с моей тетей Зоей живет?
-Неважно. Ну, хватит болтать, пойдем!
Павлик сказал это как-то совсем по-взрослому, как будто копируя чьи-то интонации. Лида хотела еще что-то спросить, но мальчик уже шагал впереди. Пришлось поспешить за ним.
На окраину села вышли уже к середине ночи. Лида издалека увидела тетин домик с такими родными, цветастыми шторками и резными наличниками на окнах. Когда-то, до войны, она с сестрами подолгу жила у тети Зои, пока мать работала в колхозе.
-Ладно. Дальше сама дойдешь. У меня другие дела есть.
И мальчишка скрылся из виду в кустах орешника, росшего на окраине деревни.
Лида даже не успела поблагодарить его, так быстро он ушел.
Девочка, крадучись, пошла по дороге. Улица была пустынна. Лида слышала, что происходит в Алексеевке, но от увиденного у нее на глаза навернулись слезы. Многие дома вокруг стояли разрушенными. Вместо них в небо смотрели лишь черные печные трубы. И поэтому избу Зои Андреевны было видно издалека.
Девочка медленно брела по обочине. В окошко было видно, как в уютной комнате горит свет. Лида вбежала на крыльцо и тихонько постучалась.
Через некоторое время дверь распахнулась и на пороге показалась тетя Зоя. Она всплеснула руками, и Лида кинулась в ее объятия.
-Лидочка! Девочка моя! Как ты здесь очутилась? С мамой что-то? – голос женщины задрожал.
-Нет, нет, что ты! У нас все хорошо! Я за тобой пришла. Мама волнуется, зовет тебя к нам жить. Ну что ты тут одна будешь, тяжело же. Собирайся, утром пойдем.
Тетя Зоя хотела что-то возразить, но Лида перебила ее.
-Мама сказала привести, значит, я тебя приведу! Не спорь. В лесу мы немцев видели, нужно уходить из Алексеевки!
Тетя Зоя охнула и без сил опустилась на стул.
-Как же ты прошла? Батюшки мои!!
-Да меня Павлик предупредил. Помнишь, сосед твой. Я его сначала не узнала. Важный такой стал, строгий… Мы вместе в деревню пришли, он к себе, наверное, пошел.
-Какой Павлик? — перебила ее Зоя Андреевна и всплеснула руками. Ее лицо побледнело. – Нет больше Павлика, девочка моя. Уже два месяца как похоронили его. К партизанам он ходил, да убили его. А дом их еще две недели назад разбомбило.
Лида вскочила с места и подбежала к окну. Она раздвинула шторки и уставилась в темноту. Там, где раньше приветливо моргал огоньками большой, рубленый дом соседей, теперь зияла чернота. Только журавль сельского колодца поскрипывал на ветру.
Лида широко открытыми от страха глазами посмотрела на тетю Зою, та не знала, что и ответить.
Они долго не могли уснуть этой ночью, а под утро, чуть рассвело, тетя Зоя закрыла на засов дом, в котором прожила всю жизнь, перекрестилась, и они с Лидой отправились в обратный путь.
Идти лесом теперь было страшно. Кто знает, куда могли перенести свой лагерь непрошеные гости. Беглянки то и дело прятались, падали в снег, прислушивались, пугаясь каждого скрипа и шороха. Лида повела тетю Зою другим путем, чтобы далеко обойти тот злополучный ельник.
Зое Андреевне было тяжело идти. Опухшие, больные ноги болели все больше. Но она терпела, старалась не отставать от племянницы.
Шли весь день. К вечеру они подошли к небольшому полю, на котором раньше косили траву для скота. Поле было со всех сторон окружено лесом, лишь в одном месте лес расступался, нехотя уступая место узкой дороге. По ней Лида часто приезжала с отцом на телеге, брала в руки тяжелые, большие вилы и собирала сено. Сейчас дорога была чуть присыпана снегом, но было видно, что по ней недавно кто-то проезжал.
-Давай через поле пройдем! Нет уже сил обходить его, устала я. Ну, пожалуйста!
-Но на ней мы как на ладони! Увидят, нам не убежать!
Лида была права, женщина понимала это, но уставшее тело ломило, голод забирал последние силы.
Лида задумчиво осмотрела окраину поля и лесок вокруг. Вроде бы ничего странного нет.
-Ладно, давай по краешку пройдем. Обопрись на меня!
Девочка подставила тете Зое свою плечо, и они уже было шагнули из тени на нетронутый снег поля, как вдруг Лида увидела на той стороне маленькую фигурку в потертом тулупчике. Фигурка отчаянно махала руками, показывая, что нужно свернуть направо. Лида моргнула, провела рукой по лицу, думая, что ей показалось. Но фигурка мальчика не исчезала. Девочка больно сжала руку тети Зои.
-Ты чего? Что случилось? – с удивлением прошептала женщина и проследила за взглядом племянницы.
Она тоже увидела его, охнула и запричитала, закрестилась.
-Нельзя по полю идти. Пойдем в обход.
Лида быстро подхватила Зою Андреевну под руку и потащила в лес.
Павлика она больше не видела, но знала, что он где-то рядом.
Уже за полночь Лида и тетя Зоя дошли до деревни, пробрались к дому Тамары и постучали в дверь.
…На следующее утро, когда Лида отогрелась, выспалась и поела, она рассказала маме и о лагере в лесу, и о том, что мальчик не позволил им почему-то пройти через старое поле. Тамара лишь задумчиво слушала и молчала.
Потом, через несколько недель, когда в дом Тамары отправят на постой солдат, Лида узнает, что в лес ходить опасно, саперы нашли там уже несколько заминированных участков, в том числе и на поле. Теперь Лида понимала, почему Павлик помешал ей пройти полем.
Лида и ее семья пережили войну. Девочка всегда помнила о Павлике, спасшем ей жизнь, и ставила за упокой его души свечку в церкви. Она верила, что от этого мальчику становится светлее.
Источник: Зюзинские истории
