Солнце, круглое и нестерпимо яркое, купалось в реке, то поднимаясь бликами на волнах, то ныряя вниз, к самом дну, протягивая струны лучей и цепляясь за поросшие водорослями коряги.
Женя, раскинув ноги и руки, лежала на воде и, закрыв глаза, прислушивалась к голосам на берегу. Компания ее друзей сидела на бревне у самой кромки воды и что-то оживленно обсуждала. Голоса ребят ударялись о волны, тонули в них и достигали Женькиного уха лишь отдельными, разорванными частями.
Компания обсуждала возвращение в село Андрея, что гостил у отца в городе.
Лень, прохладной пеленой укутывая пловчиху, мешала ей сделать несколько сильных, уверенных гребков и вернуться на берег. В реке было спокойно и легко, здесь кожу не жгли кусачие лучи солнца, здесь не нужно было постоянно выскребать песок и ракушки из новых, привезенных мамой, сандалий, волны качали юное тело, заставляя каждую мышцу сбросить напряжение, доверившись реке.
-Женя! Женька, ты где там? — рослый, худощавый Павлик встал на ноги и, прикрыв глаза от солнечных бликов, внимательно осмотрел поверхность воды и ища сестру. — Плыви обратно!
-Не хочу, у вас там жарко.
-Плыви, я сказал!
Павлик нервничал. У Жени частенько сводило ноги, пока та купалась в прохладной воде, если девочка не позовет на помощь, то он, Павлик, не успеет вытащить ее.
-Павло! Оставь ты ее! Лягушка лягушкой и останется. Ты лучше расскажи, какой он сейчас! — рыжий Макар теребил приятеля за руку. Уж очень хотелось узнать, как дела у этого легендарного Андрея, что так долго не возвращался, уехав от матери.
-Кто? Андрюха? Нормально все у него. Сильный такой, а взгляд как нож, посмотрит — и тебя всего на лоскутки, до самого нутра. Страшный такой взгляд.
— Ну что ты придумываешь?! Обычный парень, только какой-то взрослый уж очень. Прямо за эти несколько месяцев как-будто на несколько лет повзрослел, — Катя, подруга Жени, покачала головой. — Хотя это даже хорошо! — добавила она, помолчав.
Павлик пожал плечами и, пробежав несколько шагов, плюхнулся в воду, исчез, задержав дыхание и разрезая глубину быстрыми, мускулистыми руками, а потом вынырнул рядом с дремавшей Женей.
-Ты мне тут не балуй! Я тебе не нянька, чтоб кудахтать и беспокоиться! Сказано, на берег, значит, на берег!
С этими словами от потащил вырывающуюся Женю обратно, на сушу.
-Хватит! Отпусти, я сама! Отстань!
Девочка быстро отплыла в сторону.
-Не нужна мне нянька, иди своей дорогой! — Женя в несколько гребков обогнала Павлика и доплыла до берега.
-Слыхала? — Макар смотрел, как Женя, слегка покачиваясь, вышла из воды и села рядом на бревно.
-Что?
-Андрей вернулся.
Женя сделала вид, будто и не слышала, о чем ей рассказывает Макар, что это совсем не то, что заставляет ее сердце часто биться, потом замирать, ухаться куда-то в живот и там разбегаться по телу мелкой дрожью.
Девочка аккуратно протерла полотенцем волосы, собрала их в хвост и только потом медленно протянула:
-Да? Ну и что?
Только Катя помнила, как два месяца назад Андрей, отчего-то крепко повздоривший с матерью, уехал в город, Женя тогда тоскливо провожала взглядом поезда, изредка мелькавшие за перелеском, вздыхала, идя по улице и бросая взгляд на Андреев дом.
Женя была на три года младше Андрея. Она всегда была для него малявкой, просто младшей сестрой приятеля, соседского Павлика.
Пришло время, и Евгения стала понимать, что Андрей — не просто друг брата, он заставлял ее отводить глаза, смущенно краснея. Его «ножи» прорезали Женькину дерзкую бесшабашность и обнажали самое сокровенное, ранимое, тонкое, что могло быть в повзрослевшей девчонке.
Влюбленность, первая, глупо-восторженная, пугливая, расцветала под лучами летнего, щедрого солнца.
Андрей часто встречал девушку, пока гулял по деревне, но никогда не обращал на нее особого внимания. Пройдет мимо, буркнет свое «Привет!» и даже не остановится, чтобы услышать ее ответное «Здравствуй».
Но как-то вдруг все изменилось. То ли Женя, наконец, выросла, то ли сам Андрей стал внимательнее.
-Женя! — его голос раздался так внезапно, что Женя остановилась как вкопанная. Вздох, второй, сжать ладошки в кулаки, чтоб он не заметил, как они дрожат…
-Чего тебе?
-Брат где?
-Матери картошку помогает копать.
-Понятно, — рослый, с широкими плечами и большими кистями рук, Андрей подошел к девушке, медленно ступая по пыли проселочной дороги. — Передашь ему, что я его искал. Ладно, Жека?
Прежде строгий, всегда свысока, голос парня вдруг потеплел. — Я слышал, ты хорошо плаваешь?
-Ну, и? — Женя топтала камушки, стараясь изо всех сил оставаться безразличной.
-Говорят, лучше всех наших ребят?
Евгения только пожала плечами.
-Лучше меня не можешь! Врут твои друзья! — это был вызов. Он знал, что девчонка не стерпит сомнения в своем таланте, и не просчитался.
Женя вдруг выпрямилась и смело взглянула в его глаза. Ножички врезались в душу, заставляя задержать дыхание.
-Мои друзья никогда не врут, — ответила она, быстро села на велосипед и помчала по дороге.
«Только не оглядывайся! Пусть думает, что тебе все равно!» — крутились мысли в такт спицам колес.
Но не сдержалась, обернулась. Смотрит!
Андрей стоял на дороге и следил за девушкой, пока та не скрылась за поворотом.
Через два дня, когда половина ребят уехала в соседнюю деревню помогать собирать яблоки, Женя снова встретила Андрея. Тот шел по берегу реки, задумчиво вертя в руках тонкую, как хлыст, ветку.
-А, Жека, привет! — он поднял глаза и улыбнулся.
-Привет. Ты что не поехал со всеми? — Евгения бросила велосипед на траву.
-Да так… — Андрей отчего-то был совсем другой сегодня. Слетела куда-то сила и уверенность, растворилась дерзкая харизма.
-Что? — тихо спросила Женя. — Случилось что?
Парень махнул рукой, с силой ударив по песку веткой и отбросил ее в сторону.
-Мать вся не в себе. Никак не может мне простить, что у отца гостил. Глупость какая-то, мне ж надо было…- тут он осекся и зло бросил камушек. Тот, скользя по поверхности воды, подскочил несколько раз, а потом исчез.
-Девять раз подскочил, у меня только пять обычно, — Женя смутилась от неуместности своего замечания. — А зачем ты к отцу ездил?
-Нужно было. Не важно. Учиться надо, вот искал себе место.
В те годы многие, бросив все, уезжали к более везучим родственникам, оседали в городе, обзаводились своим хозяйством.
-И что теперь? Поедешь? Учиться-то надо! — Женя напряглась, ожидая ответа.
Андрей пожал плечами.
Девушка была права, Андрей это прекрасно понимал. Что с ним будет здесь, в их деревне, что раскинула, словно неумело сшитые меж собой лоскутки, вытянутые, неровные участки, распаханные под картошку, засаженные капустой и огуречными плетями? Лесопилка давно заброшена, мужики пытались организовать на ее месте авторемонтный пункт, но дело погрязло в бумажной волоките. Оставалось либо идти в охотхозяйство и работать там, либо крутиться в соседнем городе. Но мать не поймет, посчитает предательством, будет ревновать к отцу…
-Не знаю пока. Посмотрим.
Река, словно подслушивая их разговоры, то подбегала ближе, щекоча ноги, то убегала обратно, шелестя и вспениваясь белыми, колкими ракушками, приглашая пойти за собой…
-Давай, кто быстрее доплывет к тому острову! — вдруг предложил Андрей и указал рукой на кусочек суши, отгрызенный когда-то рекой и торчащий посередине ее русла, словно севший на мель корабль.
Он быстро забежал в воду и оглянулся. Женя медлила.
-Ну? А говорили, ты лучше всех!… — его глаза смеялись над ней.
-А, давай! — она приняла вызов.
Женя доплыла первой. То ли Андрей специально уступил ей победу, наблюдая за тем, как Женя, вчерашний ребенок, прыгает от радости, распугивая дремавших на острове чаек, то ли река сама помешала ему, смывая тяжесть домашних забот, заставляя побыть в своих водах подольше.
На островке было жарко. Хилые, поломанные ветром деревца давали лишь немного тени, позволяя солнцу пожирать почву, накаляя песок. Молодые люди молча сели на бревно, смотря на берег, на чаек, суетливо мечущихся над водой, на самолет, расчертивший небо тонкой полосой. Где-то протяжно загудел поезд, словно зовя Андрея с собой, призывно застучал колесами, маня свободой и новой жизнью.
Женя прижала руку к голени, как-будто что-то пряча.
-Отдохнем, и назад. Уж тогда я не дам тебе стать первой! — азартно проговорил парень, пронзая Женьку взглядом. Он как будто препарировал существо, стоящее перед ним, отделяя душу, пристально рассматривая ее, изучая, прощупывая.
Евгения лишь усмехнулась.
А в следующий миг Андрей уже держал девушку за руку.
-Что там у тебя? — властно спросил он, потом рассмотрел глубокий порез на Женькиной ноге. То ли коряга под водой, то ли брошенная кем-то железяка поранила ее, пока девушка старалась опередить соперника.
-Не важно. Все нормально! — Женя попыталась оттолкнуть парня, но тот лишь схватил ее руки покрепче, чтоб не мешала, а потом прикоснулся к ране, словно поглаживая ее. Его взгляд из дерзкого стал каким-то отсутствующим, как-будто обратился внутрь себя.
-Перестань! — Женя испугалась.
-Ладно, все, извини…
Девушка вскочила, вырвав свои руки и только тут с удивлением заметила, что нога больше не болит. Рана слегка затянулась, как будто была получена не только что.
-Странно, — подумала она, но не придала этому значения. Вода, солнце, молодость — что может лучше излечить от любых хворей…
Действительно… Молодость лечит лучше многих врачей…
Женя направилась к воде, так и не заметив, что на лице Андрея вдруг появились несколько новых морщинок.
Молодой человек поднялся с бревна, как будто опомнившись, догнал девушку и обняв за плечи, быстро развернул к себе.
-Жень… — он тихо шептал ее имя и смотрел в омуты глаз, дотрагивался пальцами до губ, словно запоминая каждую черточку лица. Потом вдруг поцеловал.
Женя испугалась, в смятении бросилась обратно в воду, дыхание сбивалось, руки дрожали. Об этом она не расскажет никому, даже Кате, своей подруге.
Но Катя все видела сама. Берег был недалеко, две фигурки выделялись на фоне песчаного острова, словно выточенные из темного мрамора.
Екатерине Андрей не нравился. Какая-то опасность исходила от него, как будто таилось что-то в душе этого парня, готовое вырваться наружу и поглотить мир вокруг себя, что-то необъяснимое, чужое.
-Жень, у вас с Андреем это серьезно? — Катя строго смотрела на подругу.
-Что? Придумываешь себе ты все! Мы и не дружим даже! — Женя уверенно оберегала свою тайну.
-Врешь! А вот мне он ни капельки не нравится, злой он какой-то!
Женя сделала вид, что не расслышала Катиных слов. Андрей никогда не был с ней злым. Насмешливым, ироничным — да, но девушка охотно принимала эту игру, потому что чувствовала, что всегда даст парню отпор, а он, в свою очередь, не станет делать ей больно. Андрей нравился ей все больше. Он разительно отличался от своих сверстников, что бестолково слонялись по поселку, горланили песни по вечерам и таскали из ларька тети Полины пиво.
С Андреем было интересно, он умел ухаживать, без пошлостей, ребяческой горячности. Жене это нравилось.
А потом Андрей исчез. Просто однажды собрал вещи и уехал из дома. Говорили, что он получил какое-то письмо, крепко повздорил с матерью; что ушел, хлопнув дверью, а мать, Серафима Панкратовна, долго стояла потом на крыльце, заламывая руки.
С Женей парень даже не простился. Это случилось в конце августа. Молодежь потихоньку выползала из деревенских домиков, садилась в поезда и уезжала кто учиться, кто работать. Родственники махали им вслед и ждали следующих каникул, новых встреч.
-Ты про Андрея слышала? — брат как бы между прочим завел разговор о друге. Он догадывался, что для Жени тот не просто сосед по участку…
-Слышала. И что?
-К отцу, говорят, уехал. Насовсем.
Женя поставила тарелку, что до этого слишком тщательно вытирала полотенцем и обернулась.
-А как же Серафима Панкратовна?
-Не знаю. Но Макар мне сказал, что она, мол, сама виновата. Пилила сына, почем зря, что тот весь в отца, что предать ее хочет, что только и думает, как уехать. А вообще правильно. Что тут сидеть? Он и так уже время потерял, болтался без дела, то тут, то там на побегушках был, «и швец, и жнец, и на дуде игрец», и все ради матери.
Женя быстро домыла посуду и вышла на крыльцо. Недосказанность, непонятность их отношений злила. Было обидно, что ей Андрей ничего не сказал, не попрощался, не написал своего адреса.
-Хотя, — Евгения вдруг выпрямилась, расправила плечи и гордо вскинула голову. — Хотя что ей переживать?! Еще будет она из-за такого себе настроение портить! Слишком много чести!
А потом, дрожа, плыла к острову, резко выбрасывая воздух из легких и стараясь напрячь мышцы так, чтобы мыслям уже не осталось энергии.
Вода, холодная, маслянисто-тягучая, уже остывшая и оттого казавшаяся недоброй, обжигала тело, остужала душу, заставляя сердце лихорадочно перекачивать теплую, спасительную кровь по сосудам.
-Женя! Женька! — кто-то кричал с берега, размахивал руками, приказывая плыть обратно. Это была Катя.
Евгения нахмурилась. Она не хотела ничего обсуждать с подругой.
-Вернись! Я Павлика сейчас позову! — Катя угрожающе потрясла в воздухе кулаком.
-Отстань! — оборвала ее Женя. — Я хочу купаться.
Катя ушла. Теперь минут через десять придет Павел, начнет воспитывать сестру, но пока никого рядом нет, можно просто посидеть на островке, прижавшись спиной к бревну и, закрыв глаза, просто отчаянно пожалеть себя. Пока еще есть на это время…
…Жизнь поселка вступила в очередную осень. Потянулись стайки школьников по размазанным грязью дорогам, застучал надоедливый, монотонный дождь по недавно покрытой новеньким железом крыше дома Евгении и ее брата.
Андрей не звонил, не писал. Его мать, встречаясь с Женей на почте, где подрабатывала девушка, или в магазине, ничего не рассказывала. Андрея как будто и не существовало между двумя этими женщинами, любящими его, но отчего-то потерявшими…
…Телефоны в тот вечер отключились по всему поселку. Женя дорабатывала последний час, посетителей на почту приходило мало.
Но тут в зал быстро вошла Серафима Панкратовна и попросила соединить с городом, где жил ее муж, а теперь и сын. Женщина была чем-то очень взволнована.
-Женечка, если можно, побыстрее! Мне очень важно! Домашний телефон не работает.
-А сотовый? У вас вроде был? — Евгения быстро посмотрела на женщину.
-Да. Вот он, — Серафима Панкратовна вынула из кармана куртки маленький сотовый телефон в кожаном чехольчике. — Да что-то я от волнения не могу правильно номер набрать.
-Так, давайте, я наберу! — Женя протянула руку, прося взглядом отдать ей телефон.
-Ой… Ну… Ну, давай! Вот, у меня на бумажке номер записан!
Серафима Панкратовна протянула девушке полоску бумаги, где почерком Андрея были написаны цифры. Женя быстро набрала их, отдала телефон посетительнице, а потом незаметно переписала номер себе на ладошку.
-Андрюша! Перестань, ну, зачем все это! Пусть идет, как должно! Ты не обязан! — Серафима Панкратовна тем временем почти плакала, уговаривая сына, убеждая его в чем-то. Но тот, видимо, не соглашался, что-то долго говорил, мать кивала, а потом махнула рукой и, не попрощавшись с Женей, ушла.
Вечером, дождавшись, пока Павлик уйдет в свою комнату, Женя набрала номер Андрея.
Гудки. Она считала их, чтобы унять волнение, уговаривая себя, что подождет еще немного и положит трубку. Но все ждала, пока оператор связи сам не сбросил ее звонок.
…Андрей не знал, чей это номер. Мать вполне могла взять чей-то телефон, чтобы уговаривать, ныть и пытаться изменить то, что изменить не в силах никто.
Рядом с Андреем на кровати лежал мужчина. Худой, бледный, он спал, спокойно прикрыв глаза. Он чувствовал, что Андрюша рядом, что сын любит его, что он нужен хоть кому-то на этой земле.
…Серафима и Сергей, отец Андрея, разошлись довольно давно. Он уехал в город, обустроился, получил квартиру. Когда злость и обида на жену улеглись, он стал звать ее вместе с сыном к себе. Серафима отказалась, а Андрей, подрастая, все больше интересовался отцом, потом стал ездить к нему на несколько дней. Серафима злилась, но не запрещала сыну эти поездки. Она чувствовала, что Сергея и Андрюшу связывают такие нити, которые от ее упрямства станут только прочнее.
-Пап! — тихо позвал Андрей. — Пап, пора лекарство принимать.
Молодой человек протянул мужчине таблетки, поднес к его рту стакан с водой. Сергей с трудом проглотил пилюли, сделал пару глотков и откинулся на подушки.
-Ничего, уже все хорошо! — уверенно говорил Андрей, а сам рассматривал свои руки. Узловатые, натруженные кисти, проступающие через кожу синие строчки вен. Недавно стали болеть суставы, иногда, только по ночам. Раньше этого не было… Раньше, до папиной болезни…
На тумбочке рядом с кроватью стояло зеркало. Его Андрей помнил с самого детства. Отец всегда ставил его на стол и брился, иногда пуская солнечные зайчики сыну в глаза. Маленький Андрюша жмурился и хохотал.
Теперь из отражения на Андрея смотрело не отцовское, а его лицо. Морщин стало больше, уголки губ чуть опустились, делая лицо грустным, кожа утратила молодую свежесть. А ведь парню всего 20 лет…
Телефон завибрировал еще раз.
-Сынок, кто-то звонит! Послушай, я не могу… — Сергей устало прилег на подушки.
Андрей медленно взял аппарат в руки и нажал кнопку.
-Алло! — услышала Женя чей-то голос.
-Алло! А Андрея можно? — быстро проговорила Женя.
Женька! Милая Жека! Нет, она не должна больше с ним общаться! Для ее же пользы!
-Извините, его сейчас нет, — хрипло ответил молодой человек.
-Знаете, вы ему передайте, что звонила Евгения!
-Хорошо…
Он быстро отключил телефон. Передавать он ничего не будет, потому что того Андрея, которого знала Женька, уже давно нет, уже два дня как…
Именно столько прошло с тех пор, как сын навестил Сергея в больнице. У отца случился инфаркт, Андрей еле прорвался к нему в палату, сел рядом с кроватью, взял за руку. Взгляд молодого человека стал потерянным, как будто утонул в собственных мыслях. Больной вздохнул и открыл глаза, сжав руку сына.
-Зря ты, Андрюша… Не нужно это!
-Если я этого не сделаю, папа, как я смогу жить? — тихо ответил Андрей и улыбнулся.
Его лицо в миг постарело, из молодого, пышущего здоровьем парня он превратился в мужчину, на какого Женя бы и не обратила внимание, слишком уж взрослым для нее он бы был…
Андрей опять заплатил своей молодостью, годами своей жизни за жизнь любимых людей…
…Сергей шел на поправку. Андрей уже не боялся оставлять его дома, уходя на работу.
-Езжай домой! Мать навести! — уговаривал отец.
Сергея жгло изнутри чувство вины перед Серафимой. Когда-то, когда еще не родился Андрюша, а они с женой жили в доме тещи. Мать Серафимы много болела. Сказывалось военное детство, сгрызшее ее организм еще много лет назад.
-Сереж, ну, помоги ей, ну, ты же можешь! — Серафима шептала свои просьбы, но Сергей был непреклонен.
-Все должно идти своим чередом! Я тоже хочу пожить, хочу, чтобы у нас были дети! — отвечал он.
-Тогда будь проклят твой дар! Уходи от нас! Прочь из нашего дома! — кричала Серафима. Но Сергей не уходил. Родился Андрей. Ему отец помогал. Царапины, ссадины, болезни с жаром и выступающими каплями пота — все снимал Сергей своим легким прикосновением. Андрюша успокаивался, а отец потихоньку старел, словно переливая свои силы в наследника.
Серафима его так и не простила и, когда Сергею предложили перебраться в город, она не возражала. Только Андрея к отцу не любила отпускать, но и запретить не могла…
Когда Андрей понял, что унаследовал от отца странную способность облегчать боль, заживлять и врачевать, сначала испугался, а потом обрадовался. Жизнь приобрела сокровенный смысл. Андрей пока не задумывался над тем, что, используя свои способности, он утрачивает, отдает по капле молодость. Ему казалось, что жизнь настолько длинна, почти бесконечна, а он так силен и юн, что справится со всем.
И только теперь, глядя на себя в зеркало, молодой человек понял, как высока цена его дара…
Женьке мужчина так и не перезвонил.
Прошел год. Жизнь крутилась вокруг одних и тех же забот, заставляя забыть о сокровенном, отвлекаясь на суету.
…-Андрей? Это ты, Андрей? — Женин голос ворвался в ночную пустоту, заставив мужчину сесть на кровати.
-Да. Кто это?
-Это же я, Женя!
-А, да… — протянул он. Заныло, заскреблось с таким трудом забытое чувство. — Доброй ночи.
-Извини, что так поздно. матери твой плохо. приезжай, как сможешь. Ладно?
Андрей зажмурился и тихо ответил:
-Хорошо…
Частые гудки прервали Женины объяснения…
Утром Женя рано ушла на работу. В перерыв она позвонила в больницу, узнать, как там Серафима Панкратовна. «Без изменений». Четко и спокойно ответили на том конце провода.
-Только бы Андрей успел…
Врачи не давали никаких прогнозов, просили родственников приехать поскорее.
-Жень! — Катя на ходу закрывала зонт. С утра шел сильный дождь.
-Что? Я здесь! — Женя встала со стула и напряженно взглянула на подругу.
-Привет. Там у Серафимы Панкратовны в доме ходит кто-то. Ты не знаешь, кто?
-Андрей обещал приехать. Он, наверное.
-Да?… Ну, не знаю. Не похож, вроде. Ладно, я пойду.
Катя взяла корреспонденцию и ушла.
-Анна Михайловна, я ненадолго уйду! — Женя, на ходу набрасывая пальто, уже выбегала из здания почты.
Андрей там, она должна встретить его, предупредить о матери…
Девушка бежала под дождем, не замечая, как кроссовки промокли до нитки, как затекает вода за воротник, как стучит сердце.
-Андрей! — она стояла на крыльце, окликнув мужчину, что подошел к окну.
Но разве это Андрей?! Это, наверное, его отец или дядя!
-Извините, а Андрей приехал? Серафима Панкратовна его ждет! — быстро проговорила она и замерла в ожидании ответа.
-Нет, его нет. Он не смог…
Андрей думал, что так будет лучше. Такой, он не нужен этой девчонке. Она влюбилась в молодого парня, эту любовь она переживет, найдя кого-то еще. А Андрей останется доживать свою жизнь без нее.
-Не смог, — эхом повторила девушка, потом сорвалась с места и убежала.
Не смог! Это его мать там, в больнице, а он не смог!… Как? Неужели она, Женька, ошиблась в нем?…
Женя выбежала на берег реки. Ее поверхность трепетала под ударами капель, падающих с неба.
Несмотря на сентябрь, было еще тепло. Женя, скинув промокшее насквозь пальто, вошла в воду. Ноги приятно тонули в песке, но вода была уже холодной. Как тогда, кажется, вечность назад, когда Андрей плыл с ней наперегонки.
Женя поплыла на «их» остров. Хотелось смыть с себя все тревоги последних дней, забыть, как она нашли Серафиму Панкратовну, лежащей на полу, как та просила позвать сына, как Женю не пустили в больницу, как…
Вода все смоет, унесет, очистит…
Внезапно стало сводить ноги. Женя почувствовала эту боль, зажмурилась. Страх пополз по телу, ухватился за сердце, заставляя то бешено стучать внутри.
-Помогите! — закричала девушка, хотя на берегу в такое время точно никого не было. — Помогите!
Вода разносила крик, он отражался от волн, смешивался с говором чаек и растворялся в воздухе.
До острова оставалось еще далеко. Река в этот год была полноводной, дожди щедро напитали ее влагой. До дна было далеко.
Женя почувствовала, как погружается на глубину, не в силах справиться с болью. Вспомнились окрики Павлика, чтоб не заплывала далеко… Почему она его не слушалась?… Сознание потихоньку покидало ее, стало легко…
Вдруг чьи-то руки вытащили Женю на поверхность воды и потащили к берегу.
Мужчина со взглядом, словно пронзающим тебя насквозь, склонился над девушкой, стараясь заставить ее дышать. Ничего не выходило.
-Проклятье! Женька, ну, почему ты такая?! — Андрей делал все возможное, но ничего не получалось.
Мужчина судорожно огляделся, зовя на помощь, но на берегу никого не было.
Тогда он закричал, просто, бессмысленно, прощаясь, видимо, со своей будущей жизнью, с будущим счастьем, смиряясь с внезапной старостью и одиночеством, а потом взял Женю за руку и закрыл глаза.
Тепло разлилось по телу, стало легко. Женя вздохнула, выплевывая воду. А когда открыла глаза, то увидела рядом Андрея. Тот отвернулся, стараясь не встречаться с девушкой взглядом.
-Андрей? — девушка улыбнулась. — Ты у матери был? — тихо спросила она.
Мужчина кивнул.
-Утром ездил в больницу. Скоро ее выпишут! — отчего-то уверенно сказал он.
-Нет, что ты! С инсультом так быстро не…
-Выпишут, я точно тебе говорю. Тебя, может, ко врачу отвезти? Ты как?
Он наконец обернулся. Но ни удивления, ни разочарования он не увидел в Женькиных омутах — глазах. Только тихую, робкую радость.
Она протянула к нему руку.
-Спасибо тебе! Ты почему мне на звонил? — она взяла его ладонь в свою. Счастье, такое далекое, почти невозможное, разлилось по телу, согрело, прогнав дрожь, заставив глубоко вздохнуть. Перед Женей снова был тот самый парень, что так нравился ей когда-то, а вовсе не старик…
Пришедшие рыбаки с удивлением смотрели на парня и девушку, что сидели, обнявшись, на песке, не замечая проливного дождя,
-Влюбленные… Совсем ошалели! — проговорил один.
-Ладно тебе, как будто ты молодым не был! — тихо ответил другой и улыбнулся…
…Андрей слишком много отдал, только начав свою жизнь, не экономил, не жалел свой дар исцеления, зная, что цена ему — быстрая, неумолимая, неотвратимая старость. Любимые люди, странные, такие взрослые, но, в то же время, такие потерянные, запутавшиеся, нуждались в нем. Он отдавал себя целиком, лишь изредка задумываясь, что сжигает свою собственную жизнь. Но как иначе? Дар выбрал его, доставшись от отца. Отец берег себя, Андрей же не стал. Отец прожил тревожную, попусту растраченную жизнь, испил годы жизни до капли. Андрей же каждый раз сокращал свое существование, даря здоровье другим.
Пришло время воздать ему за добро, сделанное на земле. Женина любовь вернула мужчине молодость, но одновременно он утратил свой дар, ведь нельзя иметь все сразу…
